И солнечным бликом, в усердье великом

Странные предания о зарождении Гномов рассказывают и Элдары, и сами Гномы; но предания эти теряются в неизмерной дали времен и здесь, потому, в основном опущены. Дарином Гномы зовут старейшего из Семи Отцов их расы и предка всех королейДлиннобородов. В глубинах времени спал он, покуда не был пробужден и не пришел к Азанулбизару, поселившись в пещерах над Хелед-зарамом на востоке Мглистых Гор, где после возникли прославленные в песнях Морийские Копи.

Там жил он столь долго, что его стали звать не иначе, как Дарин Вечный. И хотя он умер еще до исхода Предначальных Дней и был похоронен в Хазад-думе, его род никогда не прерывался, и пять раз рождались наследники, настолько похожие на своего Предка, что нарекались именем Дарина. Его же самого Гномы и в самом деле почитают Вечным, который возвращается; много странных сказаний рассказывают они о себе и о своей судьбе в этом мире.

После завершения Первой Эпохи мощь и богатство Хазад-дума премного возросли, ибо, когда при сокрушении Тангородрима были разрушены древние города Ногрод и Белегост в Голубых Горах, Хазад-дум обогатили многочисленные переселенцы, принесшие с собой новые знания и умения. На протяжении всех Темных Годов и времени владычества Саурона Мория сохраняла свое могущество; ибо, хотя Эрегион был разрушен, а Морийские ворота закрыты, залы и чертоги Хазад-дума были столь глубоки и сильны, а народ -- столь многочисленен и отважен, что Саурон даже и не пытался завоевать его. Потому долгое время богатство Хазад-дума лишь преумножалось, хотя народ начал уже увядать.

И случилось, что в середине Третьей Эпохи королем вновь был Дарин -- шестой, носивший это имя. Мощь Саурона, слуги Моргота, все росла, а ведь тогда еще не было известно, что за Тень покрыла обращенный к Мории Лес. Все зло пришло в движение. Гномы же продолжали глубже и глубже вгрызаться в землю, разыскивая в глубинах под Баразинбаром мифрил -- бесценный металл, добывать который с каждым годом становилось все труднее. Там они пробудили ото сна чудовищное существо, прилетевшее сюда из Тангородрима и схоронившееся со времени прихода Западного Воинства у самых основ земли, -- Балрога Морготского. Им был убит Дарин, а годом позже -- Найн I, его сын; на этом кончилась слава Мории, а оставшиеся в живых бежали прочь.

И случилось, что в середине Третьей Эпохи королем вновь был Дарин -- шестой, носивший это имя. Мощь Саурона, слуги Моргота, все росла, а ведь тогда еще не было известно, что за Тень покрыла обращенный к Мории Лес. Все зло пришло в движение. Гномы же продолжали глубже и глубже вгрызаться в землю, разыскивая в глубинах под Баразинбаром мифрил -- бесценный металл, добывать который с каждым годом становилось все труднее. Там они пробудили ото сна чудовищное существо, прилетевшее сюда из Тангородрима и схоронившееся со времени прихода Западного Воинства у самых основ земли, -- Балрога Морготского. Им был убит Дарин, а годом позже -- Найн I, его сын; на этом кончилась слава Мории, а оставшиеся в живых бежали прочь.

Большинство беглецов отправилось на Север; Трайн I, сын Найна, поселился в Эреборе -- Одинокой Горе невдалеке от Лихолесья и стал Королем под Горой. В Эреборе нашел он камень великой цены -- Аркенстон, Горное Сердце. Но Торин I, сын его, переселился на дальний Север в Серые Горы. Там собирались тогда многие из народа Дарина, ибо горы эти были богаты и мало исследованы. Однако в пустошах за Горами обитали драконы; за многие годы они расплодились и напали теперь на Гномов, грабя их богатства. Через некоторое время Дайн I и Фрор, его второй сын, были убиты у дверей своего чертога.

   Вскоре большинство Гномов Народа Дарина покинуло Серые Горы. Грор, сын Дайна, отправился с множеством последователей в Рудное Нагорье, а наследовавший Дайну Трор с братом своего отца Борином и оставшимися Гномами возвратился в Эребор. Трор вернул Аркенстон в Великий Чертог Трайна; его народ процветал и жил в мире и дружбе со всеми окрестными Людьми. Ибо они создавали не только удивительные вещи великой красы, но и замечательное оружие и доспехи и постоянно обменивались рудой с родичами из Рудного Нагорья. К тому времени Северяне, жившие между Келдуином (Бегущей Рекой) и Карненом (Кровеносной) стали сильны и отбросили всех врагов с Востока; Гномы жили в изобилии, пировали и пели песни в Залах Эребора.

   Слухи о богатстве Эребора распространялись окрест и достигли ушей драконов, и, наконец, Смауг Золотой, величайший из драконов того времени, напал на Короля Трора, в пламени обрушившись на Гору. Скоро все царство было уничтожено, а близлежащий город Дол опустошен и разрушен; Смауг же проник в Великую Залу и возлежал там на золоте.

   Многие родичи Трора избежали огня и грабежа; последним тайными ходами вышел сам Трор с сыном Трайном II. Они отправились с семьей на юг в долгие бездомные блуждания. С ними шел небольшой отряд родичей и последователей.

Прошли годы. Трор, теперь старый, бедный и отчаявшийся, передал своему сыну Трайну великое сокровище, оставшееся у него -- последнее из Семи Колец -- и удалился, взяв с собой лишь Нара, своего старого соратника. О Кольце же он сказал Трайну при расставании:

-- Оно может начать для тебя новую судьбу, но не верится мне в то. Ему нужно золото, чтобы плодить золото.

-- Ты, конечно, не собираешься вернуться в Эребор? -- спросил Трайн.

-- Я слишком стар, -- отвечал Трор. -- Я завещаю тебе и твоим сыновьям отомстить Смаугу. А я устал от бедности и людских насмешек. Я отправляюсь на поиски того, что найду. -- Но куда и зачем идет, он не сказал.

   Возможно, годы, неудачи и долгие размышления о великолепии Мории помутили немного его разум, а быть может, это Кольцо, обратившись ко злу, толкало хозяина к смерти. Из Темных Земель, где он жил тогда, Трор отправился с Наром на север и, перейдя Перевал Краснорога, спустился в Азанулбизар.

   Когда Трор подошел к Мории, Ворота были открыты. Нар умолял его не поступать опрометчиво, но Трор, не обращая на Нара никакого внимания, гордо вошел вовнутрь -- как вернувшийся наследник законного короля. Он уже никогда не вышел. Скрываясь близ Ворот, Нар много дней ждал его. Однажды он услышал громкий крик и трубные звуки рога и на ступени вышвырнули тело. Опасаясь, что это Трор, Нар начал осторожно подползать ближе и услышал голос из-за ворот:

-- Вперед, бородач! Мы видим тебя, но пока тебе нечего бояться. Ты нужен нам как посланник.

   Тогда Нар поднялся и обнаружил, что это действительно было тело Трора; отрубленная голова его лежала рядом лицом вниз. Склонившись над телом, Нар услышал из мрака орчий смех и голос:

-- Вот что мы делаем с нищими бродягами, которые не ждут у дверей, а высматривают, прокравшись, чего бы украсть. И если кто из ваших опять засунет сюда свою грязную бороду, с ним будет то же самое. Так и передай им! А если его семейка хочет знать, кто здесь теперь король, я написал имя на его лице. Я написал это имя! Я убил его! Я -- хозяин!

   Повернув голову, Нар увидел на лбу выжженое Гномьими рунами имя: "АЗОГ". С тех пор это имя выжжено в сердцах всех Гномов. Нар наклонился, чтобы взять голову, но голос Азога прокричал:

-- Брось ее! Убирайся! Вот тебе за труды, бородатый бродяга.

Маленькая сумка упала к его ногам. Оттуда выкатилось несколько медных монет.

   Плача, Нар бежал вниз по Серебрянке; оглянувшись однажды, он увидел Орков, разрубающих перед воротами тело на корм кружащемуся воронью.

   Такова была история, принесенная Наром Трайну. Тот заплакал, разорвал бороду и сидел в молчании семь дней, не произнося ни слова. Потом он поднялся и сказал: "Этого нельзя вынести!" Так началась Война Гномов и Орков, долгая и кровавая, проходившая большей частью в темных подземных глубинах.

   Трайн немедля разослал гонцов на север, на восток и на запад; три долгих года Гномы копили свои силы. Народ Дарина собрал все свое воинство, а к нему присоединились великие армии, высланные Родами других Отцов, которых тоже затронуло оскорбление, нанесенное наследнику Старейшего. Собрав все силы, они начали одну за другой штурмовать и грабить орчьи крепости от Гундобада до Ирисной. Обе стороны не знали жалости, сея смерть и разорение во тьме и при свете. Но Гномы побеждали -- своей силою, своим непревзойденным оружием и пылавшим в их сердцах огнем гнева, ибо они охотились за Азогом в каждом подгорном логове.

   Наконец все Орки, которым удалось бежать, собрались в Мории, и Гномье воинство, преследуя их, подошло к Азанулбизару. Между отрогами гор, у озера Хелед-зарам, расстилалась огромная долина, бывшая издавна частью Хазад-думского королевства. Когда Гномы увидели на горном склоне врата своих древних владений, их победный крик громом прокатился по долине. Но на возвышавшихся над ним склонах выстраивалось огромное воинство врагов, а из ворот вытекали отряды Орков, оставленные Азогом на крайний случай.

   Сначала счастье отвернулось от Гномов: был темный бессолнечный зимний день, Орки не дрогнули, они численно превосходили неприятеля и располагались выше его. Так началась Битва у Азанулбизара (или, по-эльфийски, Нандухириона), вспоминая которую, Орки до сих пор содрогаются, а Гномы -- плачут. Первая атака авангарда во главе с Трайном была отбита; Гномы понесли потери, а Трайн был отброшен в лес, еще и сейчас растущий неподалеку от Хелед-зарама. Там пали Фрерин, его сын, Фундин, его родич, и многие другие; Трайн с Торином были ранены. Битва продолжалась с переменным успехом, пока, наконец, ее ход не переломили войска с Рудного Нагорья. Свежие силы хорошо вооруженных воинов Найна, сына Грора, пробились к самому входу в Морию, с криками "Азог! Азог!" разя кирками всех попадавшихся на пути.

   Затем Найн встал перед Воротами и вскричал:

-- Азог! Если ты там, выходи!

   Тогда Азог вышел вперед -- громадный Орк, сильный, проворный и свирепый. С ним были его охранники; они набросились на отряд Найна, а Азог обратился к нему:

-- Что? Еще один нищий у моих дверей? Тоже клейма захотел?

С этими словами он бросился на Найна, и они стали биться. Найн был ослеплен яростью и очень утомлен битвой, а Азог -- свеж, свиреп и коварен. Скоро Найн вложил все оставшиеся силы в чудовищный удар, но Азог успел отскочить и ударить Найна по ноге, так что тот пошатнулся, а кирка лишь расколола камень, на котором стоял Азог. Быстро размахнувшись, Азог ударил Найна мечом по шее. И удар тот был так тяжел, что, хоть кольчужный воротник и выдержал, Найн упал со сломанной шеей.

Со смехом Азог поднял голову, но победный вопль застрял у него в глотке. Все его войско было разгромлено; Гномы разили направо и налево; кто смог спастись от них, с криком бежал на юг. Все телохранители Азога лежали мертвыми. Он повернулся и бросился назад, к Воротам.

По ступеням за ним бежал Гном с красным топором. Это был Дайн Железноног, сын Найна. У самых дверей он нагнал Азога, обрушился на него и отрубил голову. Потом это считали великим подвигом, ибо для Гномов Дайн был еще юнцом. Суждена же ему была долгая жизнь и многие битвы, пока старый, но не склонившийся под тяжестью лет, не погиб он в Войне Кольца. И хоть был он отважен и полон гнева, рассказывают, что, когда он спускался от Ворот, лицо его было серым, как у испытавшего великий страх.

Когда битва, наконец, была выиграна, оставшиеся Гномы собрались в Азанулбизаре. Засунув в рот Азогу кошелек с медяками, они водрузили его голову на кол. Но не было той ночью ни пиршеств, ни песен, ибо павшим не было числа. Рассказывают, что едва половина всего войска имела хоть надежду на исцеление.

Тем не менее утром перед Гномами появился Трайн; у него была ранена нога и выколот глаз; однако он сказал:

-- Отлично! Мы победили. Хазад-дум наш!

-- Хоть ты и Наследник Дарина, -- отвечали ему, -- но и одним глазом мог бы видеть лучше. Это была война мести, и месть свершилась. Но она горька. Если это и победа, мы не сможем удержать ее.

И те, кто не принадлежал к народу Дарина, сказали тоже:

-- Хазад-дум не был домом наших Отцов. Зачем он нам? Разве лишь из-за сокровищ. Но теперь, если мы не дождемся ни платы, ни виры, причитающейся нам, то чем скорее мы вернемся домой, тем лучше.

Тогда Трайн обратился к Дайну, сказав:

-- Но мои-то родичи, конечно, не предадут меня?

-- Нет, -- отвечал Дайн. -- Ты -- отец нашего Народа, за тебя проливали мы кровь и готовы проливать впредь. Но мы не войдем в Хазад-дум. И ты не войдешь туда. Я один заглянул во тьму за Воротами. И в этой тьме оно все еще ждет тебя -- Великое Лихо Дарина. Мир должен измениться и иные силы прийти, прежде чем народ Дарина вновь войдет в Морию.

И так оно было, что после Азанулбизара Гномы вновь разошлись. Но прежде они раздели всех мертвых, чтобы Оркам не достались кольчуги и оружие. Рассказывают, что каждый Гном, уходивший с поля битвы, сгибался под тяжелой ношей. Затем они разложили погребальные костры и сложили туда всех павших Гномов. В долине было вырублено множество деревьев, и она навеки осталась голой, а дым от костров виден был даже в Лориэне.

Когда ужасные костры потухли, союзники отправились в свои родные страны; Дайн Железноног повел народ отца своего обратно в Рудное Нагорье. Трайн же, стоя у огромного кола, сказал Торину Дубощиту:

-- Дорого же было заплачено за эту голову! За нее мы отдали по крайней мере наше королевство. Вернешься ли ты со мной к наковальне? Или будешь попрошайничать у знатных особ?

-- К наковальне, -- отвечал Торин. -- Молот поможет сохранить в руках силу, пока они вновь не возьмутся за более острые инструменты.

И посему Трайн и Торин с оставшимися из последователей (среди них были Балин и Глойн) вернулись в Темные Земли, а вскоре после того перекочевали в Эриадор и странствовали там, пока не нашли приют на востоке Эред-Луина за Луной. В те дни они ковали по преимуществу железо, но дела пошли на поправку и число Гномов понемногу возрастало. Но, как и предрек Трор, Кольцу было нужно золото, чтобы плодить золото, однако ни золота, ни других драгоценных металлов у них не было вовсе.

О том Кольце надобно сказать здесь несколько слов. Гномы Народа Дарина были уверены, что его выковали первым из Семи; они говорили еще, что оно было дано Дарину III, Королю Хазад-дума, самими эльфийскими кузнецами, а не Сауроном, хотя, конечно, и хранило его злую силу, коль он участвовал в ковке всех Семи. Но владельцы Кольца не показывали его никому, держали язык за зубами и отдавали его почти всегда лишь перед самой смертью, так что где оно -- никто не мог знать наверняка. Некоторые считали, что оно осталось в Хазад-думе, в тайных могилах королей, если они еще не разграблены; родня же Наследника Дарина была убеждена (ошибочно), что оно оставалось у Трора, когда он необдуманно вернулся туда. Что сталось с Кольцом потом, они не знали. У Азога его не нашли.

Да ведь вполне может статься, как и уверяют теперь Гномы, что Саурон своим черным искусством обнаружил владельца последнего Кольца, оставшегося свободным; вот оттого-то и пошли странные напасти на наследников Дарина. Ибо Кольца были бессильны завладеть Гномами. Они лишь разжигали их сердца жаждой золота и драгоценностей и заражали завистью и мстительным гневом. Но Гномы изначально так уж были созданы, что могли тверже всех других противостоять любой власти. И хотя их можно было разбить или убить, но нельзя было развоплотить, подчинив чужой воле; потому-то и Кольца не были властны влиять на жизнь Гномов, удлиняя или укорачивая ее. И потому Саурон ненавидел владевших ими и мечтал отнять Кольца.

Через несколько лет (и не по злой ли воле Кольца?) Трайн совсем потерял покой. Все его мысли были теперь только о золоте. Вскоре он не смог больше выносить это и решил вернуться в Эребор. Не сказав ничего Торину, он ушел, взяв с собой Балина, Двалина и еще нескольких.

Мало известно о том, что случилось с ним после. Теперь-то ясно, что за маленьким отрядом Трайна денно и нощно охотились прислужники Саурона. Его преследовали волки, подстерегали Орки, злые птицы сбивали его с пути, и чем дальше он продвигался на север, тем большие ждали его несчастья. Темной ночью путники, застигнутые в землях за Андуином черным ливнем, вынуждены были спасаться от него в Лихолесье. Утром Трайн ушел из лагеря, и спутники тщетно звали его. Долго искали его они, пока не распростились наконец с надеждой и не вернулись к Торину. Много позже стало известно, что Трайн был схвачен живым и брошен в мрачные подземелья Дол-Гулдура. Там его пытали и отобрали Кольцо, там он и умер.

Так Торин Дубощит стал Наследником Дарина, но безо всякой надежды на наследство. Ему было девяносто пять, когда сгинул Трайн; он был почтенным Гномом, но его вполне устраивала жизнь в Эриадоре. Долго он трудился там, торговал и нажил такое богатство, какое смог; а множество скитавшихся Гномов Народа Дарина прослышав о его жизни на западе, присоединялись к нему. Теперь они сработали прекрасные чертоги в горах, устроили склады товаров и жили вовсе не бедно, хоть и пели в своих песнях лишь о далекой Одинокой Горе.

Длились годы. Торин все чаще размышлял о несчастьях своего Рода и о завещанной ему мести Дракону, и в его сердце разгоралось пламя. Его огромный молот стучал по наковальне, а он думал об оружии, армиях и союзах; но армии были рассеяны, союзы развалились, а топоров у его народа было слишком мало; и в безнадежном гневе обрушивал он молот на раскаленное железо.